Сценарий литературно-музыкальной композиции «У войны не женское лицо», посвящённой Великой Победе Вступление: танцевальный или пластический фрагмент под фонограмму песни Виктора Цоя «Звезда по имени Солнце» в исполнении Натали (1ый куплет) Фонограмма песни С.Никитина «Рио – Рита», на её фоне Юноша: Городок провинциальный, Летняя жара. На площадке танцевальной Музыка с утра. « Рио- Рита, Рио- Рита»,- Вертится фокстрот На площадке танцевальной сорок первый год … Юноша: История человечества - это история войн, к сожалению. Война - самое страшное, что может выпасть на долю поколения. Испокон веков мужчина уходил на войну, а женщина ждала. Война - дело мужское. И наша память о войне и все наши представления о ней – мужские. У войны не женское лицо. Юноша: На самой страшной войне 20 века женщина стала солдатом. Никогда еще, на протяжении всей истории человечества, столько женщин не участвовало в войне. Их пустили на фронт, потому, что на весы истории было брошено все - быть или не быть России. Так стоял вопрос. И женщина не только спасала, бомбила, ходила в разведку. Женщина, чье великое природное назначение - дарить жизнь и любить, женщина- убивала… Фонограмма песни группы «Любэ» «Шагом марш», на её фоне Юноша: Память сердца! Память сердца! Без дороги бродишь ты, - Луч, блуждающий в тумане, В океане темноты… Девушка: Качается рожь несжатая, Шагают бойцы по ней. Шагаем и мы девчата, Похожие на парней. Нет, это горят не хаты, То юность моя в огне. Идут по войне девчата, Похожие на парней. Юноша: Кто вы, девчата, откуда, как попали на войну?
Девушка: Я - Маша Тихомирова - медсестра. За месяц до войны закончила медучилище. Вызвали в военкомат и сказали: «Вот вам 2 часа времени. Соберетесь и на фронт.» Девушка: Я - Валя Чудаева - зенитчица. Представляете себе - 41-ый год. У меня последний школьный звонок. У нас у всех планы, мечты, ну девчонки ведь. Еще, как говорится, не целованные. У нас еще даже мальчиков не было. И вдруг – война. Девушка: С восторгом нас, девчонок, не встречали. Нас гнал домой охрипший военком. Так было в 41-ом. А медали И прочие регалии потом… Девушка: Нас было трое мама, папа и я. Первым на фронт ушел отец, потом мама - она медсестра. А мне было только 16, меня на фронт не брали. Я целый год ходила в военкомат, и меня взяли. Мы себе совсем не так войну представляли, как увидели. Нас не к винтовкам, а к котлам поставили. Девочки все моего возраста, до этого нас родители любили, баловали… Юноша: Труднее всего было выдержать в первые дни, недели, месяцы на фронте, когда чувства и ощущения у человека оставались еще прежние, из мирной жизни. Девушка: Шинели дали нам большие, толстые, мы в них как снопы, не ходим, а валяемся. Сначала даже сапог на нас не было. Размеры - то все мужские. Все худые маленькие, гимнастерки висят на нас. Три месяца учились. И вот я - командир зенитного орудия. Первое время из носа и ушей шла кровь. Ночью ничего, днем особенно страшно. Кажется, что самолет прямо на тебя летит. Девушка: Мы были такие же девчонки, как и вы, не думайте, что мы были другие. Дисциплина, уставы, знаки различия - вся эта премудрость не давалась нам сразу. Стоим , охраняем самолеты. А в уставе говорится, что если кто идет, надо останавливать: «Стой, кто идет ?» Подружка моя увидела командира полка и кричит: «Стойте, кто идет? Вы меня извините, но я буду стрелять!» Представляете? Девушка: Запомнился бой. Очень много было убитых…Рассыпаны, как картошка, когда её вывернут из земли плугом. Огромное, большое поле …Они, как двигались - так и лежат… Девушка: Я ушла из детства в грязную теплушку, В эшелон пехоты, в санитарный взвод. Дальние разрывы слушал и не слушал, Ко всему привыкший, 41-ый год. Я пришла из школы в блиндажи сырые,
От «Прекрасной дамы» в «мать и перемать» Потому, что имя ближе, чем «Россия» Не могла сыскать. Девушка: Я только раз видела рукопашный, Раз наяву. И тысячу во сне… Кто говорит, что на войне не страшно, Тот ничего не знает о войне… Девушка: Столько было раненых, что казалось, весь свет уже ранен… Столько видела отрезанных рук и ног… Даже не верилось, что где-то есть целые мужчины. Казалось, что все они или ранены, или погибли... Самое невыносимое для меня были ампутации… Часто такие высокие, что отрежут ногу, и я ее еле держу, несу ее как ребенка, чтобы положить в таз. Очень они тяжелые были. Я не могла привыкнуть. Маме я не писала об этом. Я писала, что все хорошо… Девушка: Глаза бойца, слезами налиты, Лежит напруженный и белый. А я должна приросшие бинты С него срывать одним движеньем смелым. Одним движеньем – так учили нас, Одним движеньем – только в этом жалость… Но, встретившись со взглядом страшных глаз, Я на движенье это не решалась. На бинт я щедро перекись лила, Стараясь отмочить его без боли! А фельдшерица становилась зла И повторяла: «Горе мне с тобою! Так с каждым церемониться – беда, Да и ему лишь прибавляешь муки!» Но раненые метили всегда Попасть в мои медлительные руки. Не надо рвать приросшие бинты, Когда их можно снять почти без боли. Я это поняла, поймешь и ты. Как жалко, что науке доброты Нельзя по книжкам научиться в школе! Фонограмма песни «Комбат» группы «Любэ», на её фоне Девушка: На носилках около сарая, На краю отбитого села Санитарка шепчет умирая: «Я еще, ребята, не жила…» И бойцы вокруг нее толпятся И не могут ей в глаза смотреть: Восемнадцать – это восемнадцать,
Но ко всем неумолима смерть… Девушка: Я помню… Молодой такой, интересный парень. И лежит убитый. Я думала, что будут хоронить с почестями, а его берут и тащат к орешнику. Вырыли могилу, небольшую, только чтоб он лег. Без гроба, без ничего зарывают в землю. Солнце такое светило, и на него тоже. Лето. Не было ни плащ-палатки, ничего. Его положили в гимнастерке, галифе, все это новое, он видно недавно прибыл. Рана небольшая – в висок, но крови мало. И человек лежит, как живой, только очень бледный. Юноша: Его зарыли в шар земной, А был он лишь солдат, Всего, друзья, солдат простой, Без званий и наград. Девушка: Мы легли у разбитой ели. Ждем, когда же начнет светлеть. Под шинелью вдвоем теплее На продрогшей, гнилой земле. Девушка: Знаешь, Юлька, я против грусти, Но сегодня она не в счет, Дома, в яблочном захолустье, Мама, мамка моя живет. У тебя есть друзья, любимый, У меня – лишь она одна Пахнет в хате квашней и дымом, За порогом бурлит весна. Девушка: Зинка нас повела в атаку, Мы пробились по черной ржи, По воронкам и буеракам Через смертные рубежи Мы не ждали посмертной славы, Мы хотели со славой жить. Почему же в бинтах кровавых Светлокосый солдат лежит? Ее тело своей шинелью Укрывала я, зубы сжав. Белорусские ветры пели О рязанских глухих садах. Знаешь, Зинка, я – против грусти, Но сегодня она не в счет, Дома, в яблочном захолустье, Мама, мамка твоя живет.
У меня есть друзья, любимый, У нее ты была одна. Пахнет в хате квашней и дымом, За порогом стоит весна. И старушка в цветастом платье У иконы свечу зажгла. Я не знаю, как написать ей, Чтоб тебя она не ждала… Девушка: Мы идем с переднего края, Утонула в грязи весна. Мама, где ты, моя родная? Измотала меня война. Девушка: Мужчине было легче приспособиться ко всему. А мы тосковали, страшно тосковали по дому, по маме, по уюту. Девушка: У нас был одна москвичка, Наташка Жилина, ее наградили медалью «За отвагу» и, как поощрение, отпустили домой на несколько дней. Так, когда она приехала, мы ее обнюхивали. Ну, буквально становились в очередь и обнюхивали, говорили, что домом пахнет. Такая тоска была по дому. Юноша: У нас, у мужчин, было чувство вины, что девчонки воюют, и оно у меня осталось… Война – дело мужское. Мы поднялись в атаку, а нас давай косить из пулемета и батальона не стало. Часам к десяти вечера все девчонки были ранены тяжело, а каждая спасла 5 – 6 человек. Награждали их скупо. Вытащить раненого надо было вместе с его личным оружием. Первый вопрос в медсанбате: «Где оружие?» Юноша: Война меняла людей, формировала, заставляла их многое увидеть из того, что лучше бы человеку вообще не видеть, тем более женщине. Война заставила о многом подумать. О добре и зле, о жизни и смерти. Девушка: Это был лыжный батальон, там одни десятиклассники. Их из пулемета построчили. Его такого привозят, он плачет. И мы такого же возраста, как они, но уже старше себя чувствовали. Обнимешь его : «Дитя милое». Женщина от жалости взрослеет. Я была девчонкой, меня бы саму пожалеть, но столько увидела уже в первый год войны, что чувствовала себя взрослой женщиной. Девушка: Была ли на войне любовь? Была. Кто поженился на войне - это самые счастливые пары. Конечно, было и другое, потому что долгая была война. Но я помню больше светлого, чистого… Девушка: Я знаю – клялась тогда,
Что буду до конца верна, Как ни тянулись бы года, Как долго бы не шла война. Что все с тобою пополам, Что ты один мне только люб, Что я другому не отдам Ни жарких слов, ни верных губ. С повязкой влажной и тугой В жару метался тот, другой И я, дежурная сестра, Над ним сидела до утра… Он руку женскую к груди Тоскливо прижимал в бреду И все просил: «Не уходи» И сказала: «Не уйду». А после на пороге дня Губами холоднее льда, Спросил он : «Любишь ли меня?» И я ему сказала: «Да» Я поклялась тебе тогда, – Но я иначе не могла… Обоим я сказа «Да» И никому не солгала. Юноша: На войне только стреляют, бомбят, роют траншеи, там еще стирают бельё, варят кашу, пекут хлеб. Чтобы солдат хорошо воевал, его надо одеть, обуть, накормить, обстирать. В военной истории немало примеров, когда грязное и голодное войско терпело поражение только потому, что оно грязное и голодное. Армия шла вперед, а за ней «второй фронт» Девушка: Стирала бельё. Через всю войну. Привезут. Оно такое заношенное, черное вшивое. Халаты белые маскировочные все в крови. Гимнастерка без рукава и дырка на всю грудь, штаны без штанины. Слезами отмываешь, слезами полощешь. И горы, горы этого белья. Как вспомню, руки до сих пор болят. Мы одевали наших солдат, обстирывали – вот такое наше геройство. Работали очень тяжело. Дадут нам одну хату какую-нибудь, мы стираем там бельё. Прежде чем сушить, пропитываем его мылом «К» от вшей – очень вонючее - запах ужасный. Там, где стираем и сушим, там же и спим. Давали по 25 грамм мыла на солдата, а оно черное, как земля. У многих девушек от стирки были грыжи, экземы рук от мыла «К». Отдыхали день-два и опять стирать. Фонограмма песни «Дорога» группы «Любэ», на её фоне Девушка: Ничего, мне только 19, Я еще не кончила войну, Мне еще к победе прорываться
Сквозь снегов и марли белизну. Девушка: Нам всем казалось, что после войны, после моря слез будет прекрасная жизнь. Что все люди будут добрые, будут любить друг друга. Как мы ждали этого дня. Я, под конец войны, боялась писать домой письма. А то вдруг убьют, и мама будет плакать, что война кончилась, а я погибла перед самой победой. Девушка: До сих пор не совсем понимаю, Как же я, и худа, и мала, Сквозь пожары к победному маю В кирзачах стопудовых дошла. Девушка: Могла ли я, простая санитарка, Я, для которой бытом стала смерть, Понять в бою, что никогда так ярко Уже не будет жизнь моя гореть! Участники хором исполняют припев песни «Дорога» вместе с группой «Любэ»: Дорога, дорога Ты знаешь так много О жизни моей не простой. Дорога, дорога, Осталось не много Я скоро приеду домой Дорога, дорога Ты знаешь так много О жизни такой непростой. Дорога, дорога, Осталось не много Мы скоро вернемся домой Дорога, домой, дорога, домой, дорога, домой, дорога… Юноша: Мужчина, он пусть и калекой возвращался с войны, но он все равно создавал семью. А женская послевоенная судьба складывалась драматичнчнее. Война забрала их молодость, их мужей, из их одногодков вернулись немногие. Была у них еще целая жизнь впереди со всеми женскими радостями и печалями. Но, узнав такое, что не забывается, жили они, все время «повернувшись назад». Девушка: Мы в 18 лет ушли на фронт, а вернулись.…Сначала радость, а потом … Подружки институты успели закончить, а мы. Все, что знаем – война, что, умеем - война. Из шинели сшила себе пальто, продала на базаре кирзовые сапоги и купила себе туфельки. Надела первый раз платье, расплакалась, себя в зеркале не узнала, мы же четыре года в брюках. И все-таки мы были счастливы, что живы остались. Девушка: Мы вернулись, зато другие…
Самых лучших взяла война, Я окопною ностальгией Безнадежно, с тех пор, больна. Девушка: Я не хочу, чтобы голос орудийной канонады Услышал мой ребёнок. Мой и твой… Пусть мир взорвется криком : «Нет, не надо!» Мне нужен сын не мертвый, а живой! Девушка: Что может быть прекрасней в мире, Чем без тревоги в мире жить, Растить семью в своей квартире И грамоте детей учить. Юноша: Ах, что-то мне не верится, что я, брат, воевал, А может это школьник меня нарисовал? Я ручками размахиваю, я ножками сучу, И уцелеть рассчитываю, и победить хочу? Юноша: Ах, что-то мне не верится, что я, брат, убивал, А может просто вечером в кино я побывал? И не хватал оружия, чужую жизнь круша, И руки мои чистые, и праведна душа? Юноша: Ах, что-то мне не верится, что я не пал в бою, А может быть, подстреленный, давно лежу в раю: И рощи там, и кущи там, и кудри по плечам, А эта жизнь прекрасная лишь снится по ночам? Юноша: Я знаю, никакой моей вины В том, что другие не пришли с войны, В том, что они - кто старше , кто моложе - Остались там, и не о том же речь, Что я их мог, но не сумел сберечь, Речь не о том, но все же, все же, все же… Юноша: У войны не женское лицо. Война противоестественна для человека, но вдвойне она противоестественна для женщины. Женщина – символ любви и добра, символ жизни. Она не должна убивать. Пусть будет мир! Пусть будет жизнь. Фонограмма песни Виктора Цоя «Звезда по имени Солнце» в исполнении Натали, все участники поют: И две тысячи лет война, Война без особых причин, Война - дело молодых,
Лекарство против морщин Красная, красная кровь, Через час это просто земля, Через два на ней цветы и трава Через три она снова жива И согрета лучами звезды По имени Солнце… И мы знаем, что так было всегда, Что судьбою больше любим, Кто живет по законам другим И кому умирать молодым. Кто не помнит слова «да» и слова «нет» И не помнит ни чинов, ни имен. Он способен дотянуться до звезд, Не считая, что это сон. И упасть, опалённым звездой По имени Солнце… Автор – составитель Павлова Татьяна Александровна педагог дополнительного образования Центра образования №224 г. Екатеринбург